Около полуночи 30 июня 1993 года три члена исламской фундаменталистской группировки ХАМАС сели в своем укрытии - пещере, расположенной в горах вблизи Хеврона, и начали читать Коран. На рассвете, когда с минарета мечети соседней деревни раздался призыв совершить утренний намаз, они встали на колени и обратились с молитвой к аллаху, молитвой, которую всегда произносят мусульманские воины, перед тем как пойти в бой. Они надели чистые одежды, положили в карман Коран и начали долгий путь по вершинам гор и длинным, высохшим руслам рек, пока не достигли пригорода Иерусалима. В палестинских районах Восточного Иерусалима шли молча, чтобы их акцент, гортанный говор Газы, не вызвал подозрений. По пути они останавливались в каждой мечети, чтобы помолиться. Когда наступила ночь, сели в автобус, полный пассажиров-израильтян, которые направлялись в Западный Иерусалим. Когда водитель пресек их попытку захватить автобус, они попытались взорвать бомбы кустарного производства, которые были при них. Детонаторы не сработали, а потому они выхватили пистолеты и открыли стрельбу. Пули ранили пятерых пассажиров, в том числе и одну женщину, которая позже скончалась от полученных ранений. Мусульмане бежали из автобуса, захватили на светофоре машину и заставили ее водителя везти их в Вифлеем. Израильские службы безопасности остановили их на одном из военных кордонов, во время перестрелки погибли двое захватчиков и их заложник. Третий захватчик, которого я буду называть С., был ранен в голову; он находился в коме два месяца, его перевозили из одного израильского госпиталя в другой. Потом было объявлено, что наступила клиническая смерть, и израильтяне отправили его в сектор Газы, чтобы он умер в окружении своих родных. Но С. поправился, и когда мы по прошествии пяти лет познакомились с ним, рассказал мне свою версию событий. К этому времени он уже был женат, у него было трое детей. В Газе С. считают молодым человеком, который "отдал свою жизнь за аллаха" и которому аллах "вернул эту жизнь". Он позволил мне пройти в дом, окруженный высокой цементной стеной, которую сам укрепил еще и железом. Мы сели в большой, просто обставленной гостиной, на стенах которой были написаны строки из Корана. Еще на одной из стен висел плакат с изображением зеленых птиц, летящих на фоне пурпурного неба, - символ палестинских добровольцев-самоубийц. С. только что исполнилось 27 лет. Он худой и ходит, немного прихрамывая - единственное свидетельство о том, что произошло. Я задаю ему вопрос о том, когда и почему он решил стать добровольным мучеником. "Весной 1993 года я начал настоятельно просить наших военных руководителей, чтобы они позволили мне участвовать в одной из операций", - рассказывает он. "Что Вы почувствовали, когда узнали, что Вас выбрали и Вы сможете принять мученическую смерть?" - был мой вопрос. "Аллах пообещал то или другое своим детям. А потому, нажав на детонатор, ты можешь тут же открыть себе врата рая; это самый короткий путь на Небеса". С. был одним из одиннадцати детей семьи среднего достатка, вынужденной в 1948 году, во время арабо-израильской войны, которая началась сразу же после создания Государства Израиль, перебраться из Махдала в лагерь беженцев в Газе. Он вступил в ХАМАС, когда был еще совсем молод, и стал одним из уличных активистов. В 1989 году он дважды находился в израильских тюрьмах. Один из его братьев отбывает пожизненное заключение в Израиле. Я прошу, чтобы С. рассказал мне о своих мыслях перед выполнением той миссии. "Мы чувствовали благоговение, - говорит он. - Мы говорили друг другу, что если бы израильтяне знали, насколько мы счастливы, они засекли бы нас до смерти. Это были самые счастливые дни моей жизни". С. показал мне видеопленку с записью конечного плана проведения операции. На рябой пленке можно было разглядеть его и других спорящих молодых людей, вовлеченных в ритуальный диалог вопросов и ответов о блеске мученической смерти. Держащий в руке пистолет С. идентифицировал себя с членом "Аль-Касам" - военного крыла ХАМАСа, одной из двух исламских палестинских организаций, финансирующих подобные самоубийства (другая группировка - это "Исламский джихад"). "Завтра мы станет мучениками, - произнес он, глядя прямо в объектив камеры. - Лишь верующие знают, что это означает. Я возлюбленный мученической смерти". Найти людей, готовых рассказать о деталях таких действий, было непросто. Меня предупредили, что моя попытка постараться понять суть миссий, совершаемых самоубийцами, опасна. Наконец, когда люди, сопровождающие меня, проверили мои "верительные грамоты" - самым главным было то, что я мусульманин и из Пакистана, - они позволили мне встретиться с членами ХАМАСа и "Исламского джихада", которые могли мне помочь с проведением расследования.
"Мы станем говорить с тобой, чтобы ты смог объяснить (другим) исламскую составляющую этих операций, - сказал мне один человек. - Даже в исламском мире есть многие, не понимающие этого". Наши встречи, организованные всевозможными посредниками, проходили по ночам, в кладовых каких-то лавчонок, в маленьких местных кафе, на пляже в Газе, заваленном мусором, или в тюремных камерах. С 1996 по 1999 года разговаривал с 250 людьми, одними из самых воинственно настроенных борцов за Палестину: с добровольцами, которые, подобно С., не смогли выполнить до конца свою миссию, семьями добровольцев-самоубийц и теми, кто их готовил к таким операциям.
Ни одна из "человеческих бомб" - в возрасте от 18 до 38 лет - не походила на людей, склонных к суициду. Никто из них не был безграмотен, никто не жил в безнадежной нищете или был глуп, никто не был подавлен. Многие из них происходили из семей со средним достатком, и в том случае, если они не были беглецами, имели выгодную работу. Больше половины из них были беженцами из той части, которую сейчас занимает Израиль. Двое из них были детьми миллионеров. Большинство носило бороду. Абсолютно все были глубоко религиозны.
Мне сказали, что для того, чтобы быть принятым к выполнению миссии самоубийства, надо иметь уверенность в религиозной законности совершаемых действий, в том, что они "санкционированы" исламской религией, данной Господом. Многие из этих молодых людей знали на память весь Коран и были знатоками самых тонких деталей исповедования ислама и исламского права. Но их знание христианства коренилось в истории средневековых крестовых походов, и они полагали, что иудаизм и сионизм - это синонимы.
Когда они разговаривали, то все использовали одни и те же фразы: "Запад боится ислама", "Аллах пообещал нам полную победу", "это написано в Коране", "исламская Палестина будет освобождена". И все направляли свой неприкрытый гнев против Израиля. Не раз и не два я слышал, как они произносили: "Израильтяне унижают нас. Они заняли нашу территорию и отрицают нашу историю".
Большинство из тех, с кем я разговаривал, попросили сохранить их имена в строжайшем секрете; они настаивали на том, чтобы я не ставил даже их инициалов. "По мелочи, подобной этой, службы безопасности (израильские) смогут узнать меня", - сказал мне один из собеседников. Большинство из них говорило на арабском языке, и все совершенно спокойно рассказывали об операциях, твердо убежденные в правильности их цели и способах ее достижения. Когда я задавал им вопрос о том, не испытывают ли они угрызений, убивая мирных людей, они незамедлительно отвечали: "Израильтяне убивают наших детей и наших жен. Это - война, и страдают невинные".
Первый акт подобного самоубийства члена исламско-палестинской группировки имел место на Западном берегу реки Иордан в апреле 1993 года; последний - в марте 2002 года. (Взрывы, к сожалению, продолжают греметь, продолжает литься кровь ни в чем не повинных людей. - Прим. "Magazine".) Между этими двумя датами взорвалось 85 "человеческих бомб"; ответственность за проведение 48 операций взял на себя ХАМАС, за 25 - "Исламский джихад". Шесть недавних актов самоубийства были проведены организацией "Батальоны мучеников Аль-Акса", одной из националистских группировок, и два - еще одной националистской группировкой: "Народным фронтом освобождения Палестины" (PFLP). Ответственность за проведение трех операций никто на себя не взял. В результате этих актов погибло 265 и было ранено более 2000 израильтян.
Яхия Аяш - студент-инженер с Западного берега реки Иордан, ставший настоящим мастером по изготовлению бомб, - первым предложил использовать "человеческие бомбы" при проведении военных операций ХАМАСа. (Погибший премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, убитый израильским экстремистом, назвал Аяша "инженером", и это имя стало его прозвищем на палестинских улицах.) В одном из писем, написанных в начале девяностых лидеру ХАМАСа, Аяш рекомендовал использование "человеческих бомб" как самой болезненной формы причинения вреда израильским оккупантам. Согласно источникам в ХАМАСе, Аяш сказал: "Мы платим слишком высокую цену, когда пользуемся только пращой и камнями. Нам необходимо оказывать больше давления, сделать так, чтобы цена оккупации, выплачиваемая человеческими жизнями, стала более высокой, чтобы она стала еще невыносимее". Убийство Аяша в январе 1996 года, в совершении которого все в основном подозревают израильские службы безопасности, вызвало целую волну террористических актов самоубийц. В качестве оружия массового поражения "человеческая бомба" стоит недорого. Один из офицеров палестинской службы безопасности отметил, что, за исключением молодого добровольца, нужны лишь гвозди, порох, батарейка, переключатель и короткий провод, ртуть (которую очень легко достать из градусника), ацетон и стоимость одного пояса, достаточно широкого для того, чтобы в нем могли поместиться шесть или восемь мешочков с взрывчаткой. Самым дорогим элементом в подготовке проведения подобной операции является билет на какой-нибудь транспорт, чтобы доехать до отдаленного израильского города. Общая стоимость одной обычной операции составляет приблизительно 170 евро. Организация, оплачивающая эту операцию, обычно выдает по 3000-5000 евро семье "человеческой бомбы". Нехватки добровольцев для самоубийства нет. "Самая большая проблема - избыток молодых людей, звонящих в нашу дверь в надежде быть отправленными на такую операцию", - рассказал мне один из лидеров ХАМАСа. "Очень сложно выбрать лишь нескольких. Те, кого мы отвергаем, приходят еще и еще, обвиняя нас, умоляя нас, чтобы быть принятыми". ХАМАС и "Исламский джихад" производят рекрутский набор юношей как потенциальных лидеров организации, но их военное крыло держится на добровольцах-мучениках для проведения операций. Обычно они отвергают молодых людей, которым еще не исполнилось 18 лет, тех, кто является единственным кормильцем в семье, тех, кто женат и имеет семейные обязательства. Если в число мучеников хотят записаться два брата, одного из них не принимают. Планирующий операцию следит за самодисциплиной добровольца, отмечает, насколько тот тактичен в общении с друзьями и благочестив в мечети. (Иногда случается так, что в качестве мученика священник может порекомендовать молодого человека, в котором отметит религиозное рвение.) В течение недели, предшествующей операции, на двух "помощников" возлагается обязанность постоянно сопровождать будущего мученика. Они информируют руководителей о любом симптоме возникшего сомнения, и если молодой человек начинается колебаться, появляется инструктор для укрепления его духа.
Отец Анвара Суккара, который вместе со своим другом Салахом Шакиром провел такую операцию в 1995 году в Бейт-Лиде, с гордостью рассказывал мне: "Салах даже не моргнул, после того как увидел моего сына, разорванного на куски; он не стал сразу взрывать себя, подождал пока соберется еще больше жертв".
Одной из "важных технических деталей", которые могут приниматься во внимание при окончательном выборе кандидата в мученики, это их способность выглядеть, по крайней мере временно, похожим на израильского еврея. Во время проведения первой операции "Исламского джихада" с использованием "человеческой бомбы" в сентябре 1993 года мученик Ала'а аль-Кахлут, перед тем как сесть в автобус в Ашдод, сбрил бороду, надел шапку и темные очки, шорты и рубашку.
Два человека рассказали мне историю молодого палестинца М. Оба в разное время были его сокамерниками в израильских тюрьмах. В сентябре 1993 года, в пустом доме в пригороде Иерусалима, М. совершил ритуальное омовение, вознес свои молитвы и пошел на задание. Он сел на автобус, ехавший по тому же маршруту, на котором два месяца назад не сработала бомба С. Единственное, что он должен был сделать, - это открыть молнию сумки с взрывчаткой и нажать детонатор. "Но в момент нажатия кнопки он забыл о рае, - вспоминал один из его бывших сокамерников. - На протяжении какой-то доли секунды он чувствовал страх, легкое колебание. Он начал по памяти читать Коран для того, чтобы приободрить себя, и когда почувствовал, что готов, повторил свою попытку. Но детонатор опять не сработал. Он помолился за себя: "Аллах, прошу тебя, позволь мне сделать это". Но детонатор не сработал и в третий раз, хотя М., не отпуская, держал палец на кнопке. Поняв, что произошла какая-то техническая неполадка, он сошел с автобуса на следующей остановке, вернул сумку организатору и вернулся домой". (Израильские службы безопасности задержали М. во время проведения следующей операции, и в настоящий момент он находится в тюрьме.)
Многие из добровольцев и членов их семей рассказывают истории о преследованиях, о том, как их пытали израильские службы. Я спросил о том, руководствовался ли кто-нибудь из добровольцев личным чувством мести. "Нет, - сказал мне один из инструкторов. - Если бы это была единственная причина, которая движет кандидатом, его мученическая смерть не была бы угодной аллаху. Операция является ответным военным действием. Честь и достоинство очень важны в нашей культуре, и когда нас унижают, мы отвечаем гневом".
"Аль-халийя ал-истишхадийя", что зачастую переводится как "ячейка самоубийц" (правильный перевод - это "ячейка мучеников"), является основой таких операций. Обычно подобные ячейки состоят из одного лидера и двух или трех молодых людей. Когда в ячейку попадает новый кандидат, что происходит чаще всего после нескольких месяцев и лет религиозного обучения, ему дается великий титул аль-шахид аль-хай -"живой мученик".
Каждая ячейка строго отделена от другой и является секретной. Члены ячейки не рассказывают о своем вступлении в нее ни друзьям, ни родным. Даже если двое из них знакомы друг с другом в обычной жизни и догадываются о том, что принадлежат к одной и той же ячейке, они знают только ее лидера. Название каждой ячейки берется из Корана или истории ислама. После операции они обычно распускаются.
В большинстве случаев молодые люди проходят интенсивное духовное обучение, включающее в себя вознесение молитв и чтение Корана. Чтение религиозных книг занимает два-четыре часа в день. "Живой мученик" подолгу постится и большую часть ночи проводит в молитвах. Он возвращает все свои долги и просит прощения за обиды, нанесенные им - реальные и вымышленные. Если один из кандидатов находится в списке разыскиваемых израильскими службами безопасности, то он переходит на нелегальное положение и перемещается из одного укрытия в другое.
За несколько дней до проведения операции кандидат готовит свое завещание, записав его на бумаге, на видео или аудиопленку, а иногда и в трех видах одновременно. Особый упор в завещании делается на добровольный характер выполнения этой миссии: "Это мой свободный выбор, и я призываю всех вас последовать моему примеру", - говорил молодой доброволец Мухаммед Абу Хашем в своем завещании, записанном перед тем, как он взлетел на воздух в 1995 году, мстя за убийство Фатхи Шикаки.
Непосредственно перед тем как пойти на выполнение своей миссии, добровольный мученик совершает омовение, надевает чистые одежды и пытается попасть хотя бы на одну общую молитву в мечети. Он произносит молитву, обязательную для тех, кто идет в бой, и просит аллаха простить все его прегрешения и благословить его миссию. Он кладет Коран в карман на левой стороне груди, возле сердца, привязывает пакеты с взрывчаткой на пояс и берет в руки чемоданчик или сумку, в которой лежит бомба. Руководитель операции провожает его, произнося следующие слова: "Да пребудет с тобою аллах, пусть аллах поможет тебе попасть в рай". Будущий мученик отвечает ему: "Иншаллах" - "встретимся в раю".
Несколько часов спустя, нажимая на кнопку детонатора, он говорит: "Аллах Акбар" ("Аллах велик. Помолимся ему"). Операция не заканчивается после взрыва. ХАМАС и "Исламский джихад" распространяют видео- и аудиозаписи с посланием мученика в средствах массовой информации и местных организациях, чтобы сообщить о его успехе и призвать других на мученическую смерть.
четверг, 18 апреля 2002 |
