Лагерь беженцев Балата расположен у восточного въезда в Шхем. Проходящая через него дорога прежде служила для сообщения между опорными пунктами ЦАХАЛа в окрестностях города, и армия обеспечивала ее "проходимость" вплоть до 1995 года, когда Шхем был передан в зону А, под полный контроль палестинской администрации. Для гражданского транспорта Балата была закрыта, но ощетинившиеся стволами джипы - открытые приземистые "пятерки", списанные с тех пор в консервацию и ждущие своего часа на резервных стоянках, - то и дело проскакивали по дороге, рассекающей на две части территорию лагеря беженцев.

     Там, где острой необходимости в постоянном патрулировании не было, лагеря палестинских беженцев стали запретной зоной для ЦАХАЛа задолго до 1995 года и даже до "Осло". Отдельные группы спецназа проникали туда по наводке ШАБАКа с целью осуществления выборочных арестов, но и такие акции становились со временем все реже и реже.

     Лагерь беженцев Фара расположен у дороги из Шхема в Тубас; ровно там, где во времена раздельного существования Иудеи и Израиля стояла Тирца, древняя столица Северного царства. Вблизи Фары не было и нет ни одного еврейского поселения. Добираясь туда по извилистому шоссе, через горные перевалы и зеленеющие долины, было трудно удержаться от мысли о том, какие красоты родной страны никогда не откроются взорам подавляющего большинства израильтян.

     В примыкающем к лагерю беженцев здании полицейской крепости, построенной англичанами в 30-е годы, и в разбросанных вокруг него палатках базировались следственный изолятор ШАБАКа, рота охраны и рота оперативного патрулирования. На протяжении многих лет в узкие переулки Фары ежедневно уходили патрульные группы, но весной 1992 года армия отказалась от этих рейдов. До Рабина и до "Осло".

     Сказанное поясняет психологическое значение операции, проведенной силами ЦАХАЛа в лагерях палестинских беженцев Балата и Дженин. Оба считались неприступными для вторжения и "зачисток" от дома к дому. В обоих базировались значительные формирования ХАМАСа, "Танзима" и других террористических организаций, лидеры которых самоуверенно заявляли, что никогда не впустят израильтян в лагеря. При этом и в Балате, где действовали десантники, и в Дженине, куда дважды входила на этой неделе бригада "Голани", вооруженное сопротивление палестинцев было сломлено ЦАХАЛом быстро, уверенно, с минимальными потерями.

     Это позволило комбригу десантников заявить с неожиданной откровенностью в интервью израильскому ТВ: "Балата, которая притворялась грозным, рычащим тигром, оказалась на деле паршивым котом". Но это же доказало палестинцам, что они не способны сопротивляться решительно действующим подразделениям ЦАХАЛа даже там, где все преимущества, казалось бы, на их стороне. И, не выдержав уличных боев, палестинцы обратились к своей стратегической опции: безжалостному террору против мирного населения. Взрыв в Иерусалиме, возобновившиеся обстрелы Гило, ракеты в Западном Негеве, Тель-Авив, Афула, попытки терактов в Шароне и бесконечные обстрелы гражданского транспорта за "зеленой чертой". Зачатая в Осло война вновь напомнила о себе длинным перечнем жертв.

ОГОНЬ ПО ПЛОЩАДЯМ

     Публикуемые на фоне этих событий заявления Евросоюза, в которых Израиль осуждается за применение силы против гражданского населения, отдают таким запредельным цинизмом, что для них уже и слов не найдешь, США всего лишь просят нас проявлять сдержанность, но и у них - постоянные реверансы мистеру Арафату, который "должен более активно бороться с террором". Какое все это имеет отношение к нашей действительности?

     Из примерно семидесяти израильтян, убитых террористами с начала текущего года, более пятидесяти человек погибли от рук боевиков "Тан-зима" и связанных с ним группировок, находящихся в подчинении ФАТХа, то есть того же Ясера Арафата. Здесь давно уже не важна степень его контроля над "Мучениками аль-Аксы" и "Батальонами Возвращения". Если массовый террор - управляемый процесс, это обязывает нас уничтожить все стоящие за ним командные структуры. Если это анархия, нам надлежит железной рукой подчинить ее власти закона. Иначе - не выжить.

     Ариэль Шарон все чаще повторяет, что ЦАХАЛ не скован политическими ограничениями в войне с террористами. Точно то же самое говорил полтора года назад, в первые месяцы "интифады аль-Акса", Эхуд Барак. Это правда? В известном смысле - да. На тактическом уровне даже младшие командиры наделены сегодня значительными полномочиями, и им почти не приходится вспоминать о большой политике, принимая решения под огнем противника. Так было уже при Бараке. Но значит ли это, что у армии развязаны руки?

     Отнюдь. Общую стратегическую задачу ЦАХАЛу ставит правительство, и эта задача давно уже не соответствует реальным условиям нашей войны с палестинским государством террора. Эффектные "зачистки" в Балате и Дженине лишь в очень незначительной степени приближают нас к адекватной постановке национальной задачи. Шестнадцать убитых палестинцев за сутки - это броский заголовок в газете ("Гаарец", 05.03.2002) и новая порция международных протестов, но даже не намек на возможность сломить противника.

     Поставлять такие заголовки ежедневно в течение длительного времени мы не способны по политическим причинам, да к тому же они будут сопровождаться столь же красноречивыми сообщениями о наших потерях: взорванные дискотеки, синагоги, автобусы, расстрелянные пассажиры на остановках, зарезанные любовники в Иерусалимском лесу. Легко угадать, чем это закончится: израильской капитуляцией, которая неизбежно станет прелюдией к новой крови и новой войне.

     Премьер-министр должен услышать то, что уже говорилось и будет повторено не раз, если он так и не примет спасительных для государства решений: Ариэль Шарон не нужен Израилю как доказательство невозможности победить палестинский террор. Таких "доказательств" у нас без него хватает. Шарон помазан израильтянами на эту войну, и он обязан одержать в ней победу. Мы знаем, что ему трудно, но не сможем облегчить даже на йоту то бремя, которое он взвалил на себя в феврале прошлого года.

     Шарон знает, что война -это концентрация усилий. И еще: вопреки нашим вкусам и международным конвенциям, войны не бывает без коллективной ответственности. Мирные жители Дрездена и Берлина гибли сотнями тысяч под советскими и американскими бомбами. В Югославии, где силы НАТО не воевали за жизненные интересы альянса, а всего лишь наказывали Милошевича и создавали новый политический контур в Европе, бомбардировка "стратегических объектов" сопровождалась огромными жертвами среди мирного населения. И навязанная Израилю война завершится нашей победой только в том случае, если мы твердо скажем себе самим и всему миру: на войне как на войне.

     Эта война не может быть долгой, но благодаря концентрации наших усилий и давно созревшей решимости израильского общества она должна причинить противнику невосполнимый ущерб. Новый "черный сентябрь", который напомнит привыкшим к своей безнаказанности палестинцам, что такое цена поражения. Перебежки десантников с пневморезаками в тяжелых ранцах по переулкам Балаты к такому результату не приведут. Про артиллерию говорят, что она ведет огонь не по целям, а по площадям, и хотя артиллерия в наших условиях может оказаться всего лишь метафорой (пусть решают специалисты), в затяжной, кровавой войне с палестинским террором * настало время для такого огня.

КАДРОВЫЕ РЕСУРСЫ

     Общественная реакция на теракт у армейского КПП в вади Харамия, к северу от поселения Офра, сочетала в себе справедливое возмущение тем, что один палестинский снайпер расстрелял семерых солдат и трех мирных граждан, ранив при этом еще пятерых, с совершенно неадекватными высказываниями политического характера и крайне сомнительными суждениями телевизионных экспертов.

     В некоторых публикациях говорилось, что использование "таких солдат" в столь опасном месте явилось грубой ошибкой армейского командования. Разглагольствования подобного рода являются привилегией тех, кто не имеет ни малейшего представления о кадровых ресурсах ЦАХАЛа. Нападению в вади Харамия подверглись резервисты подразделения инженерных войск, входящего в состав известной танковой дивизии. По уровню своей подготовки это подразделение превосходят многие резервистские части, выполняющие аналогичные и более сложные задачи на контролируемых территориях.

     Как и все резервисты, направляемые на оперативную службу в Иудее, Самарии и Газе, погибшие у блок-поста солдаты начали свои сборы с трехдневных восстановительных учений, которые раньше назывались АЛАТ ("имун ликрат таасука", то есть "тренировка в преддверии службы"), а с осени 2000 года стали именоваться АЛАЛ ("имун ликрат лехима", то есть "тренировка в преддверии боевых действий"). Дело при этом не ограничилось одной лишь сменой названия. Изменилась структура учений, усложнилось качество отрабатываемых на них задач, расширилась тематика инструктажей, резко увеличилась (до 200-400 патронов на каждого солдата) квота выделяемых для этих учений боеприпасов.

     Разумеется, можно сказать, что всего этого мало. Можно также потребовать, чтобы на КПП в Иудее, Самарии и Газе армия направляла профессионалов высшего класса. Нужно, однако, понимать: других солдат для выполнения этих задач у Израиля нет. На патрулирование и на охрану блок-постов зачастую направляются части, в которых средний уровень подготовленности резервистов значительно ниже, чем в инженерных войсках, где базисная схема тренировки новобранцев близка к той, что используется в отборной пехоте.

     Что же до кадровых частей, то они, включая ударные подразделения первой линии, на протяжении последних семнадцати месяцев почти беспрерывно используются в Иудее, Самарии и Газе для выполнения более сложных задач, не имея при этом времени для проведения плановых учений бригадного уровня и выше. Нагрузить на них больше того, что уже нагружено, в принципе невозможно, и ЦАХАЛ максимально использует те резервистские силы, которые имеются в его распоряжении.

     Если угодно, здесь можно вспомнить о тех политиках, которые поощряют идеологически мотивированное дезертирство, и об источниках их финансирования, но деланное возмущение тем, что армия отправляет на линию огня "таких солдат", в данном случае неуместно. Других, увы, не имеется.

ОТ КАРАБИНА

     Все это не снимает вопроса о том, как удалось одному палестинскому снайперу расстрелять израильский КПП и скрыться на территории автономии. Тут, хоть и мелочь, необходимо отметить, что пресловутый карабин, выпущенный в 1942 году и ставший на этой неделе символом нашего унижения, вовсе не заслуживает столь презрительного к себе отношения.

     Американцы с этим оружием воевали еще в Корее и, в общем-то, на него не жаловались: высокая точность, 15-зарядный магазин, приемлемая скорострельность. Модернизация стрелкового оружия в последующие годы шла по пути уменьшения веса и повышения скорострельности - за счет сознательного отказа от прежнего уровня точности. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что палестинский снайпер вел прицельный огонь по армейскому КПП с расстояния в семьдесят-восемьдесят метров, используя старый, но хорошо сохранившийся карабин калибра 7,62 мм. В Израиле несколько лет назад было начато производство схожего по параметрам оружия ("Магаль"), которое предназначается в основном полицейским.

     Далее, многочисленные свидетельства указывают на то, что звуки выстрелов при нападении на КПП в вади Харамия резонировали таким образом, что определить, откуда ведется огонь, было практически невозможно. В ущелье, где эхо всегда ведет себя прихотливо, подобный эффект представляется вполне вероятным. Охранявшие КПП солдаты не были парализованы страхом: они пытались вынести раненых с простреливаемого участка и вели ответный огонь - увы, не в том направлении, где занял хорошо замаскированную позицию палестинский снайпер. Природа сыграла с ними страшную шутку, но это нельзя рассматривать как доказательство того, что их часть не была готова к выполнению возложенной на нее задачи.

     Разумеется, армии предстоит ответить на все вопросы, связанные с тактическим расположением расстрелянного КПП, и сделать необходимые выводы на будущее. При этом нам не стоит возводить напраслину на своих солдат и, тем более, убеждать себя в том, что ЦАХАЛ бессилен в противоборстве с палестинским террором.

     Обсуждение свершившейся трагедии неизбежно переносится в сферу политики, и это побуждает к некоторым замечаниям. Во-первых, КПП в вади Харамия был установлен не для того, чтобы "защищать поселенцев", как утверждают теперь демагоги, ищущие во всякой беде свою маленькую поживу. Контролируя выезд со стороны Бир-Зейта на дорогу к Иерусалиму, этот пост был частью защитного комплекса на подступах к столице; обойтись без таких постов в ведущейся сегодня войне практически невозможно.

     Во-вторых, предельная загруженность кадровой армии, как и обусловленная ею необходимость использовать резервистов для выполнения сравнительно сложных и опасных задач, является следствием ситуации, при которой Израиль принял навязанную ему войну на истощение и не решился уничтожить палестинское государство террора, используя для этого всю свою силу в течение короткого времени. Дальнейшее затягивание этой войны грозит Израилю истощением экономических, психологических и, как следствие, военных ресурсов.

     Выше уже отмечалось, что в отсутствие переломных решений наше правительство рано или поздно придет к политической капитуляции. И, отслеживая сегодня динамику конфронтации, нам нельзя отвлекаться от главного вопроса: в чем состоит проект Ариэля Шарона? К какой ситуации он хочет прийти через месяц? Через год? Это куда важнее, чем обоснованность - или необоснованность - жалоб премьер-министра на неповоротливость ЦАХАЛа, Армейское командование, даже если оно и впрямь обросло жирком с легендарных пятидесятых, подталкивает Шарона к активным действиям, требует от него последовательности. Таким образом, дело не в разучившихся воевать генералах, а в том, поставит ли перед ними правительство четко сформулированную задачу.

     И еще одна деталь. Успешное использование снайперов было характерной чертой недавней войны на Балканах. Топографические условия в Иудее и Самарии напоминают боснийский рельеф, и противник, скорее всего, попытается реализовать преимущества, которые сулит ему снайперский огонь по расположенным на территориях военным и гражданским объектам. Безосновательны расчеты на то, что надежной защитой от этого огня станут бетонированные сооружения, мешки с гравием и бронежилеты: сколько бы ни потратил ЦАХАЛ на средства защиты, уязвимых мест останется великое множество.

     С другой стороны, устраивать здесь сараевские соревнования снайперов нам тоже нет никакого резона, поскольку стрелять по прохожим и по случайным машинам Израиль своим солдатам не прикажет, а иначе соревнование не будет честным. И это, опять-таки, возвращает нас к сказанному выше: нужен огонь не по целям, а по площадям. Необходима решительная, жестокая победа.

ПРЯМИКОМ ИЗ АСТРАЛА

     В юности я обратил внимание на то, как случается, что очень редкое слово несколько раз услышишь за день от разных людей, в разных местах, без намека на чью-либо согласованность. Или вдруг о далеком и редко упоминаемом человеке разом начнут вспоминать при самых неожиданных, между собой не связанных обстоятельствах. Не зная еще, что отмеченное мною явление называется по-научному синхронизмом, я определил его через фразу "сущности бродят косяками".

     Открыв неделю назад свежий номер "Вестей" и обнаружив в нем посвященную мне статью Марка Амусина, я сразу же вспомнил свое юношеское присловье. Дело в том, что сам я собирался написать в этот номер статью, посвященную господину Амусину, а точнее - обществу "Теэна", одним из руководителей которого он является. Собирался, да поленился, и наша астральная встреча не получила тогда отражения в печати.

     Поводом к этому послужил (здесь уместнее сослагательное наклонение, поскольку моя статья так и не была написана, но не станем ломать язык) пресс-релиз, опубликованный обществом "Теэна" в выпуске "Вестей" за 21 февраля сего года. Из этого официального документа я узнал, что "Теэна" является одним из получателей политических дотаций Евросоюза.

     Памятливые читатели поймут мое возбуждение: эта тема занимает меня уже около года. Перечислив когда-то на страницах "Вестей" все, как мне казалось, израильские организации, составляющие агентуру влияния ЕС, я ни словом не упомянул "Теэну", поскольку в попавших ко мне документах она почему-то не фигурировала (видимо, проходила подругой бухгалтерской линии). Публикации нашей газеты, ответом на которые явился вышеупомянутый пресс-релиз, также прошли мимо моего внимания. И вот - встреча с прекрасным наконец состоялась.

     Хлесткие фразы рождались в моей голове одна за другой, пальцы тянулись к клавиатуре, но, едва засветив экран, я понял, что уперся в тупик. Сколько раз можно повторять одни и те же формулировки: "целенаправленное растление израильской демократии", "политический подкуп", "грубое вмешательство во внутренние дела Государства Израиль"? Но если не этими словами, то какими охарактеризовать ситуацию, при которой ЕС выделяет средства на изменение электоральных предпочтений израильтян, их отношения к "мирному процессу" и к политическим инициативам Объединенной Европы в нашем регионе?

     Нежелание повторяться в эпитетах и дефинициях заставило меня отложить задуманную работу, а затем и вовсе от нее отказаться. Но Марку Амусину было угодно вспомнить обо мне, возревновать о количестве места, которое "Вести" отводят для моих публикаций, сконструировать несколько колкостей, - и его статья увидела свет под рубрикой "Обратная связь". Это предопределило необходимость дополнить нашу астральную встречу достоверностью печатного слова.

БЕЗ РЕВЕРАНСОВ

     Ни одна из организаций, состоящих на содержании ЕС, не сообщила о природе своих отношений с Брюсселем по собственной воле. Все они были вынуждены к этому независимой прессой, получившей столь важный для общественной гигиены в Израиле доступ к соответствующим документам Евросоюза. Это дает нам достаточные основания для того, чтобы говорить о тайном спонсировании агентуры влияния, действующей в нашей стране от имени ЕС.

     С учетом того, что позиция Объединенной Европы на Ближнем Востоке часто носит враждебный Израилю характер, следует констатировать, что деятельность упомянутой агентуры - в той мере, в какой она отражает обязательства перед спонсорами, - неизбежно идет вразрез с интересами нашей страны. Вероятно, в Соединенных Штатах составляющие ее организации были бы вынуждены зарегистрироваться в качестве иностранного лобби, получив при этом определенные права и согласившись одновременно подвергнуться определенным ограничениям. Но у нас законодательство о лоббистах не разработано, и главной гарантией жизнеспособности израильской демократии становится в этих условиях максимальная гласность.

     Нам важно знать, что мероприятия "Шалом ахшав", политическая активность Йоси Бейлина и деятельность всевозможных комитетов, выступающих в защиту незаконного арабского строительства, оплачены Евросоюзом. Нам важно знать, на какие средства в Израиле осуществляется выявление и опись недвижимого имущества, на которое могут претендовать палестинцы. Для понимания эволюции, которую претерпела политическая позиция Романа Бронфмана (от уклончивого центризма - до пугающих Йоси Сарида публичных приветствий дезертирам), нам нужно учитывать суммы выделенных ему ассигнований в евровалюте.

     Вполне возможно, что господин Бронфман проделал указанный путь по наущению внутреннего голоса, следуя своему гражданскому чувству, но мы не сможем судить об этом квалифицировано, если от нас утаят тот факт, что он получает деньги от Евросоюза. И это в равной мере относится к обществу "Теэна", хотя добрая репутация Амусиных-Глускиных-Вильскеров - славной семьи раввинов и профессоров - могла бы быть при иных обстоятельствах порукой тому, что указанное общество полностью подчиняет себя интересам еврейского народа.

     Итак, максимальная гласность нужна нам как воздух, когда мы имеем дело с таким явлением, как политически мотивированное участие Евросоюза в нашей общественной жизни. Но в пресс-релизе общества "Теэна" с непонятным возмущением утверждается, что сведения о тайных дотациях ЕС распространяются партией Исраэль ба-алия. Если это соответствует истине, то ИБА выполняет важнейшую санитарную роль - чем же здесь возмущаться? Или общество "Теэна" даже теперь недовольно тем, что тайное стало явным? Если это так, то - почему? Неужели нас хотели держать в темноте и неведении? Или, как выражаются теперь в России, надеялись "развести втемную"?

     Отвечать на статью господина Амусина по существу я не стану, поскольку ответы на все поставленные им вопросы, включая контуры оптимального для Израиля размежевания с палестинцами, уже освещались в моих недавних публикациях. Отмечу лишь, что мой оппонент без всяких на то оснований решил, будто я не признаю "дарованного Торой права владеть всей территорией Эрец-Исраэль": это право я безусловно признаю. Лишь невдумчивое прочтение моего ответа Алексу Тарну могло привести господина Амусина к столь странному выводу.

     Что же до еврейских поселений за "зеленой чертой", назначение которых остается неясным моему оппоненту, то здесь и вовсе - проще простого. Поселения служат удержанию и освоению территории, которую Израилю надлежит сделать своей по историческим, стратегическим, экономическим и гидрологическим причинам. Возможно, что не в каждом конкретном случае эта цель будет достигнута, однако борьба еще не окончена, и нам позволительно рассчитывать в ней на максимальный успех.

     Но вот что представляется мне действительно важным. Свою статью господин Амусин начал следующим пассажем: "В последнее время ощущение тупиковости создавшейся ситуации побуждает многих - в том числе и журналистов, занимающихся актуальными политкомментариями, - остановиться, оглянуться и заново очертить основные мировоззренческие контуры своей позиции. Этим активно занимается, в частности, Дов Конторер". Надо сказать, что мой ответ Алексу Тарну отражает ту самую мировоззренческую позицию, с которой я приехал в Израиль четырнадцать лет назад, и в интересующем господина Амусина плане принципиальных новшеств он не содержит. Верно, однако, что свою позицию я проверяю и пересматриваю ежедневно - с учетом всего, что происходит в нашей стране.

     Будучи частным лицом, я заслуженно пользуюсь этой привилегией. Мне даже кажется, что постоянная рефлексия подобного рода является необходимым признаком бодрствующего интеллекта, и я рад тому, что никакие формальные обязательства не заставляют меня мыслить так, а не иначе. Что же до господина Амусина, то будь я на его месте, мне было бы трудно сохранять уверенность в том, что деньги Евросоюза не помешают моему беспристрастному анализу.